Вспоминаю детство, и в памяти всплывают наши бесконечные игры. У нас, как наверное, и у всех детей первого послевоенного поколения, самой любимой игрой была игра в войну. Сегодня ты - танкист, завтра - лётчик, послезавтра - командир отряда или разведчик. О настоящей войне мы узнавали из рассказов отцов, но говорили они об этом не очень охотно. Чаще от них можно было услышать рассказы о разных интересных случаях военной поры - за бутылкой вина в кругу таких же бывших солдат и офицеров.
Мы, мальчишки, затаив дыхание, слушали, впитывая каждое слово и очень завидовали им - воинам-победителям.
И, конечно, после этих рассказов наша детская фантазия толкала нас на разные неожиданные поступки. Вплоть до того, что мы выносили из дома и хвастались друг перед другом вещами, предметами, которые наши отцы оставили на память о войне: кто - осколком, извлечённым из тела раненного отца, кто - немецким штыком, кто - трофейной кобурой.
Однажды, когда отец был в хорошем настроении, я, "посланный с заданием" во время игры, забежал домой схватить корку хлеба и глотнуть воды "между боями". Не успев отдышаться, я пожаловался отцу, что Валерка одел отцовскую медаль "За отвагу", Серёга - "За боевые заслуги", а у меня - ничего нет.
И тогда, единственный раз в жизни, отец своей рукой прикрепил на свою же выгоревшую гимнастёрку, которая сидела на моих детских плечах не очень складно, длинную сплошную планку своих боевых наград, где первым красовался орден "Славы" III степени.
Невозможно описать ощущения, испытанные мною в тот миг. Я был счастлив до слёз, а во дворе сразу же сами собой отпали вопросы: кто будет командиром и кто сегодня победит.
Бабушка рассказывала, что известие о награждении отца орденом было получено в конце 1943 года. Дед, сам в прошлом кадровый офицер, кавалер полного георгиевского банта, то есть георгиевских крестов всех четырёх степеней, да ещё и обладатель личного оружия "За храбрость", слушатель первого набора "Пулемётных курсов" (впоследствии Академии им. М.В. Фрунзе), уволенный из армии по состоянию здоровья, узнав о награде сына, радовался, как мальчишка, был горд и счастлив, что его сын, мой отец, тоже получил "Георгия", ведь орден "Славы" был на "георгиевской" ленте.
Зная многое о делах и заслугах деда и отца, я, мальчишка, страшно завидовал им, хотел быть хоть немного похожим на них и откровенно признавался в этом отцу, на что он, глядя очень серъёзно, как все взрослые, мне в глаза, говорил с грустью в голосе, что, возможно и мне, моему поколению тоже достанется... Но я не верил - война-то кончилась.
Прошло много лет. Когда начались афганские события, я работал в школе ДОСААФ мастерам по подготовке радистов, знал, что многие ребята попадают "туда", и мне казалось несправедливым, что они - там, а я здесь.
Все мои попытки попасть в "Афган" не увенчались успехом - я работал в полувоенной организации, значит косвенно помогал... Это немного успокаивало, но чувство неудовлетворённости оставалось.
И чертовски приятно быловидеть моих бывших выпускников, вернувшихся из Афганистана живыми, здоровыми и с боевыми наградами. Я видел в этом и мою небольшую заслугу.
Ещё полыхала афганская война, когда в конце апреля 1986 года в сообщениях радио, телевидения, прессы замелькало незнакомое слово "Чернобыль". Люди на новую беду реагировали по-разному, я же понял одно, что этого я пропустить не должен, иначе не смогу себя уважать, а, заодно, выясню, на что способен, достоин ли своей фамилии...
Три месяца работы в "зоне отчуждения" не прошли бесследно. Через год радиация достала-таки меня. Я едва "выкарабкался" и только один знаю, чего мне это стоило.
Зато теперь мне себя не в чем было упрекнуть, и отец как-то по-особому смотрел на меня, когда речь заходила об аварии на чернобыльской атомной станции.
Прошло десять лет после "Чернобыля", пять лет, пять лет как похоронил отца, и так получилось, что нет сейчас рядом завистливых мальчишеских глаз, некому рассказать нашу родословную, не с кем поделиться тем, что так дорого сердцу...
В небольшой коробочке, в дальнем углу ящика стола, рядом с отцовским орденом "Славы", лежит теперь и моя медаль, полученная за "Чернобыль", с изображением креста и двухглавого орла - круг замкнулся. Это, наверной, последний крест...